Дорожная Пыль
Почтительность без уважения —
вот награда за чванство без заслуг.
Никола Шамфор
Дорожную Пыль разбудил голос Сэсэ: «Вставай, диванный воин!»
Он открыл глаза. Уже рассвело, и яркие солнечные лучи пробивались сквозь занавески, образуя на стенах движущиеся узоры. Дорожная Пыль смачно потянулся и бодро вскочил на ноги. Сэсэ дал ему полотенце и мыло:
— Выйдешь из дома, иди прямо по тропинке. Здесь рядом чистое озеро, из него в шхеру вытекает ручей. Лучше всего мыться там. Ты только воды и мыла не жалей, а то пахнет от тебя… , как от помойки.
— А я и есть с помойки. Если не нравится, могу вернуться к дыре – и… прощай, Клава…
— Не спеши. Ты, наверное, не знаешь, что дыра или то, что ею управляет, пропускает лазутчиков по своим резонам. Раз ты сюда попал, значит, это для чего-то нужно. Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не может обсуждать это. Мы просто должны принять этот факт и помочь тебе выполнить то предназначение, которое пока ни тебе, ни мне не известно. Короче, обратно сейчас она тебя вряд ли пропустит.
С этими словами Сэсэ открыл комод и достал чистую рубашку и спортивные штаны с вытянутыми коленками.
— На шхеру не ходи; там камыши и много ила.
Дорожная Пыль вышел на крыльцо, осмотрелся и уверенно пошёл по тропинке. Через несколько минут ему открылся живописный вид: небольшое чистейшее озерцо, обрамлённое высокими, отвесными скалами. Он подошёл к воде, разделся и стал медленно входить в воду. Вода была обжигающе холодна, но ему не хотелось кричать или истерично бросаться в неё: утренняя природа требовала тишины и покоя. Дорожная Пыль вспомнил, как входят в воду бобры: тихо и незаметно.
«Я буду купаться в стиле бобра, в гармонии с настроением природы», — подумал он.
Спустя десять минут бодрый и довольный он возвращался назад. Во дворе дома Дорожная Пыль столкнулся с женщиной лет сорока, стройной, с внимательным, лукавым взглядом в обрамлении коротко стриженых волос.
— Здравствуйте! Я – Дорожная Пыль. Приехал к вам с помойки, где много-много диких крыс.
Женщина засмеялась. Голос у неё был с некоторой вибрацией, которая чуть огрубляла его.
— Доброе утро! Я – Фея Справедливости. Хочешь, зови меня просто Ма.
— Ты Фея Справедливости?! – удивился Дорожная Пыль. — А где твоя повязка на глазах, весы в руках и прочие реквизиты?
— Я настоящая фея. Понял, балбес? — и она опять рассмеялась. — Хочешь, считай меня ведьмой. Какая разница? Ведьма и фея – два лица любой женщины.
— Да-да, я слышал: «Все девочки рождаются ангелами, но, когда им потом обламывают крылья, они начинают летать на метле».
— Глупости! Метла выдаётся женщине при рождении. Помню себя трехлетней, у меня уже была маленькая метёлка. Только я давно не летаю на помеле, — улыбаясь, ответила она, — во-первых, натирает, а, во-вторых, надо больше самой двигаться.
— Двигаться? Ну-ну, это заметно, — Дорожная Пыль многозначительно посмотрел на ее бёдра.
Ма инстинктивно разгладила несуществующие складки на несуществующей юбке.
— Кстати, ты забыла ещё одно лицо любой женщины.
— Какое же?
— В каждой женщине ещё живет маленькая обезьянка.
Ма на секунду задумалась.
— Почему обезьянка? Во мне есть обезьянка?
— Ну, да. Вот, например, все женщины любят танцевать — хоть на виду, хоть в абсолютном одиночестве, не видя, а только ощущая себя, хоть перед зеркалом, даже голышом. Разве это не так?
— Мужчины тоже любят танцевать, — парировала Ма.
— Конечно, и некоторые мужчины любят танцевать так же, как играть в футбол, стричь газоны или что-нибудь ещё. Это совсем не то. Не природное. Может быть, одна из тысяч склонностей. А женщины, как маленькие мартышки, строят рожицы и двигаются, двигаются… Это для вас кайф.
— Да, наверное, ты прав, — задумчиво сказала она. — Это свойство женской энергии. Но во мне живёт не какая-нибудь мартышка, а огромный орангутанг! — и она опять заразительно рассмеялась. — Я принесла тебе и Сэсэ завтрак; так что поспеши, пока не остыло. А то сейчас как начну танцевать! И останешься голодным! Да, и Сэсэ тебя долго ждать не будет.
— Ты что же, вместе с Сэсэ? Ты фея, а он… ?
— А он обычный маг.
— Маг!?
— Ну, да, как и все, живущие здесь.
— Погоди, погоди. Что это вообще за мир? Сэсэ мне вчера не договорил.
— Это мир магов. В нём живут маги и феи так же, как в вашем мире мужчины и женщины.
— Вы что тут, все колдуете?
— Нет, мы не колдуем. Мы ищем свободу.
— Мы тоже в своем мире боремся за свободу.
— Это разные вещи. Не моя задача давать тебе объяснения; тем более, сейчас ты их вряд ли поймешь. Поэтому иди-ка, ешь.
Дорожную Пыль слова Ма очень озадачили, так что ел он механически, и даже ритуальный чай Сэсэ не вывел его из ступора. Сэсэ изучающим взглядом смотрел на него и, наконец, не выдержав, поинтересовался, что это с ним происходит.
— Понимаешь, у меня каша в голове. Мир магов, новое тело, дыра и тому подобное.
— Ну, во-первых, наш мир отличается от вашего и, хотя у нас в основном общие законы природы, но есть и отличия. Твоё старое тело функционирует по вашим законам, поэтому у нас оно функционировать не может в принципе, так что для твоего существования здесь твоё светящееся яйцо должно было получить новое тело. Оно у тебя, кстати, вполне соответствует твоей энергетике, возрасту, талантам, порокам и достоинствам. Во-вторых, дыра пропускает только светящееся яйцо, а оно находится вне законов наших миров, поэтому это тот инвариант, который позволяет нам путешествовать по различным мирам, получая в каждом из них соответствующее законам мира тело.
— Что-то я пока не вижу принципиальной разницы между нашими мирами, — искренне удивляясь, заметил Дорожная Пыль.
— Есть принципиальная разница, да еще какая! Наш мир — мир сынов божьих, а ваш — мир рабов божьих.
— Вы, что, типа круче? Да? Типа, мы лохи? Да?
— Нет. Каждый сам делает выбор.
— Я ничего не выбирал. Понятно!? — разозлился Дорожная Пыль, — Все мы по образу и подобию… и равны, значит.
— Конечно, равны. Только мы приняли мир от Отца нашего и отвечаем за него и храним, как дети его. А вы, как рабы, всё время чего-то ждёте: кто-то придёт, поможет, решит, укажет… Короче, раб — он и есть раб, даже если божий. Вы постоянно хотите изменить что-нибудь вокруг себя, чтобы было комфортней, чтобы удобней было оставаться прежним. Вы хотите жить лучше, мы же хотим быть лучше. Мы стараемся изменить себя, чтобы вокруг нас творение Господа процветало в первозданной красоте. Вы не можете приблизиться к Отцу, потому что не меняетесь сами. Ведь приблизиться к нему вы должны именно своей сущностью, своей душой. Не так ли?
— Что же мне сделать, чтобы перестать быть рабом божьим?
Сэсэ нажатием пальца собрал крошки около тарелки и стряхнул их на салфетку.
— Для начала перестань называть его «Господь», а зови «Создатель». Ну, что? У тебя закончились вопросы? — раздражённо спросил он.
— Нет, прости, ещё один. Почему ты назвал меня диванным воином?
— Полноценный ответ на твой вопрос слишком длинный и предполагает не речевой акт, а часть твоей жизни. Я отвечу коротко, иначе, вижу, ты не отвяжешься. Воин – это человек, который, используя свою железную дисциплину, безупречное поведение и несгибаемое намерение, движется к свободе. Всё это предполагает непрерывные решения и действия. Диванный воин ничего не хочет менять в своей жизни, хотя его и беспокоит предстоящая встреча с бесконечностью. Он труслив и ленив, поэтому переводит своё беспокойство в область интеллектуального любопытства: он обо всём говорит, всё читает, задает массу вопросов — в общем, вовсю пыжится обмануть себя в своем бездействии. Диванный воин обсуждает определения, разбирает понятия, цитирует и верит, что, прежде чем принимать решения и совершать поступки, необходимо разобраться в том, о чём идет речь. Он даже начинает верить, что действительно движется вперёд, и подменяет реальные достижения на различные значки, вроде «действительный член-корреспондент…», «президент…», «почётный доктор…». Эти псевдо-признания создают защитный панцирь и позволяют взвешиваться с другими коллекционерами.
— Ты хочешь сказать, что диванный воин заменяет поиск свободы на внешнее почитание?
— Да, он трусливый и лживый, так что с годами он превращается в отвратительного, дряхлого, жирного старика со слезящимися глазами – достойный итог его битвы.
— Значит я – диванный воин, а ты – чисто конкретный воин? — возмутился Дорожная Пыль, — Если хочешь знать, я не диванный, а раненый воин!
Сэсэ засмеялся, его смех через открытые окна гулко отражался в окрестных скалах.
— Что-то я такого не слышал. Раненный воин? Да кто ж тебя ранил!?
Дорожная Пыль насупился. Он чувствовал, что Сэсэ бьёт в самое слабое место его защиты.
— Алкоголь.
— Ну, дорогой, эту рану ты сам себе сделал. Так сказать, самострел у тебя.
— Не совсем так…
Тут Дорожная Пыль запнулся. В сущности, Сэсэ был прав.
— Да, Сэсэ, я — диванный воин, — наконец продолжил он, — если вообще воин. Но я хотел бы им стать.
— Для того, чтобы стать воином, необходимо набрать много энергии. А чтобы её набрать, уже нужна энергия — энергия на действия и решения. Вопрос в том, прошёл ли ты точку невозврата, достаточно ли у тебя осталось сил, чтобы набирать силу, чтобы открыть краны дисциплины для её поступления и закрыть её безумный слив через твои пороки. К тому же, знаешь, это совсем не безобидное дело заниматься магией. Однажды выбрав этот путь, ты должен идти по нему. Невозможно заниматься магией и оставаться прежним в прежней жизни, невозможно на время поворачивать назад или останавливаться. Все, кто пытались это сделать, плохо кончили.
— В каком смысле?
— В смысле умерли, сгинули, ушли в мир иной.
Дорожная Пыль насторожился.
— С какой стати, не пойму? Это что, прыжки с парашютом или дайвинг среди акул?
— Нет. Это хуже, — махнул рукой Сэсэ. — Чем больше у человека силы, тем большее удовольствие доставляют ему его пороки. Магия позволяет человеку открыть доступ к силе, и, если он не изменяется, если не пытается закрыть пробкой воли сливы в своем бассейне энергии, он неизбежно взращивает свою порочную сторону до тех пор, пока она не приведёт к его погибели. Знаешь, есть умники, которые говорят: «Магия очень полезна. Давайте я научу вас брать от магии разные полезные штучки. Я научу вас получать желаемое, выигрывать на бирже или привораживать людей». Они фактически говорят: «Оставайтесь в своей жизни, цените то, что привыкли и получите то, чего не заслужили». Это маги — преступники. В нашем мире они безжалостно караются. Если ты встанешь на путь мага, то уже не сможешь говорить: «Я не могу это сделать потому что…, я еще не готов к этому…»
Дорожная Пыль сидел задумавшись, подперев голову руками. Наконец, он поднял глаза на Сэсэ.
— Да, я оправдываюсь, как все люди. Знаешь, я современного человека назвал бы не «человек разумный», а «человек оправдывающийся». Люди принимают решения не разумом, а эмоциями, желаниями, мотивами. Разум им нужен потом, чтобы объяснить другим, почему они приняли такое обоснованное и мудрое решение. Основная функция разума — оправдание неразумности и ничтожности их жизни. Мой разум не помогает мне изменить свою жизнь. Я всё знаю, но ничего не делаю.
— Да, ты правильно подметил одно из различий сынов и рабов божьих, — усмехнулся Сэсэ, — Ваш дух служит телу, а у нас тело служит духу. Вставай со своего дивана, перевяжи свою рану, и возможно, я тебе помогу.
вот награда за чванство без заслуг.
Никола Шамфор
Дорожную Пыль разбудил голос Сэсэ: «Вставай, диванный воин!»
Он открыл глаза. Уже рассвело, и яркие солнечные лучи пробивались сквозь занавески, образуя на стенах движущиеся узоры. Дорожная Пыль смачно потянулся и бодро вскочил на ноги. Сэсэ дал ему полотенце и мыло:
— Выйдешь из дома, иди прямо по тропинке. Здесь рядом чистое озеро, из него в шхеру вытекает ручей. Лучше всего мыться там. Ты только воды и мыла не жалей, а то пахнет от тебя… , как от помойки.
— А я и есть с помойки. Если не нравится, могу вернуться к дыре – и… прощай, Клава…
— Не спеши. Ты, наверное, не знаешь, что дыра или то, что ею управляет, пропускает лазутчиков по своим резонам. Раз ты сюда попал, значит, это для чего-то нужно. Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не может обсуждать это. Мы просто должны принять этот факт и помочь тебе выполнить то предназначение, которое пока ни тебе, ни мне не известно. Короче, обратно сейчас она тебя вряд ли пропустит.
С этими словами Сэсэ открыл комод и достал чистую рубашку и спортивные штаны с вытянутыми коленками.
— На шхеру не ходи; там камыши и много ила.
Дорожная Пыль вышел на крыльцо, осмотрелся и уверенно пошёл по тропинке. Через несколько минут ему открылся живописный вид: небольшое чистейшее озерцо, обрамлённое высокими, отвесными скалами. Он подошёл к воде, разделся и стал медленно входить в воду. Вода была обжигающе холодна, но ему не хотелось кричать или истерично бросаться в неё: утренняя природа требовала тишины и покоя. Дорожная Пыль вспомнил, как входят в воду бобры: тихо и незаметно.
«Я буду купаться в стиле бобра, в гармонии с настроением природы», — подумал он.
Спустя десять минут бодрый и довольный он возвращался назад. Во дворе дома Дорожная Пыль столкнулся с женщиной лет сорока, стройной, с внимательным, лукавым взглядом в обрамлении коротко стриженых волос.
— Здравствуйте! Я – Дорожная Пыль. Приехал к вам с помойки, где много-много диких крыс.
Женщина засмеялась. Голос у неё был с некоторой вибрацией, которая чуть огрубляла его.
— Доброе утро! Я – Фея Справедливости. Хочешь, зови меня просто Ма.
— Ты Фея Справедливости?! – удивился Дорожная Пыль. — А где твоя повязка на глазах, весы в руках и прочие реквизиты?
— Я настоящая фея. Понял, балбес? — и она опять рассмеялась. — Хочешь, считай меня ведьмой. Какая разница? Ведьма и фея – два лица любой женщины.
— Да-да, я слышал: «Все девочки рождаются ангелами, но, когда им потом обламывают крылья, они начинают летать на метле».
— Глупости! Метла выдаётся женщине при рождении. Помню себя трехлетней, у меня уже была маленькая метёлка. Только я давно не летаю на помеле, — улыбаясь, ответила она, — во-первых, натирает, а, во-вторых, надо больше самой двигаться.
— Двигаться? Ну-ну, это заметно, — Дорожная Пыль многозначительно посмотрел на ее бёдра.
Ма инстинктивно разгладила несуществующие складки на несуществующей юбке.
— Кстати, ты забыла ещё одно лицо любой женщины.
— Какое же?
— В каждой женщине ещё живет маленькая обезьянка.
Ма на секунду задумалась.
— Почему обезьянка? Во мне есть обезьянка?
— Ну, да. Вот, например, все женщины любят танцевать — хоть на виду, хоть в абсолютном одиночестве, не видя, а только ощущая себя, хоть перед зеркалом, даже голышом. Разве это не так?
— Мужчины тоже любят танцевать, — парировала Ма.
— Конечно, и некоторые мужчины любят танцевать так же, как играть в футбол, стричь газоны или что-нибудь ещё. Это совсем не то. Не природное. Может быть, одна из тысяч склонностей. А женщины, как маленькие мартышки, строят рожицы и двигаются, двигаются… Это для вас кайф.
— Да, наверное, ты прав, — задумчиво сказала она. — Это свойство женской энергии. Но во мне живёт не какая-нибудь мартышка, а огромный орангутанг! — и она опять заразительно рассмеялась. — Я принесла тебе и Сэсэ завтрак; так что поспеши, пока не остыло. А то сейчас как начну танцевать! И останешься голодным! Да, и Сэсэ тебя долго ждать не будет.
— Ты что же, вместе с Сэсэ? Ты фея, а он… ?
— А он обычный маг.
— Маг!?
— Ну, да, как и все, живущие здесь.
— Погоди, погоди. Что это вообще за мир? Сэсэ мне вчера не договорил.
— Это мир магов. В нём живут маги и феи так же, как в вашем мире мужчины и женщины.
— Вы что тут, все колдуете?
— Нет, мы не колдуем. Мы ищем свободу.
— Мы тоже в своем мире боремся за свободу.
— Это разные вещи. Не моя задача давать тебе объяснения; тем более, сейчас ты их вряд ли поймешь. Поэтому иди-ка, ешь.
Дорожную Пыль слова Ма очень озадачили, так что ел он механически, и даже ритуальный чай Сэсэ не вывел его из ступора. Сэсэ изучающим взглядом смотрел на него и, наконец, не выдержав, поинтересовался, что это с ним происходит.
— Понимаешь, у меня каша в голове. Мир магов, новое тело, дыра и тому подобное.
— Ну, во-первых, наш мир отличается от вашего и, хотя у нас в основном общие законы природы, но есть и отличия. Твоё старое тело функционирует по вашим законам, поэтому у нас оно функционировать не может в принципе, так что для твоего существования здесь твоё светящееся яйцо должно было получить новое тело. Оно у тебя, кстати, вполне соответствует твоей энергетике, возрасту, талантам, порокам и достоинствам. Во-вторых, дыра пропускает только светящееся яйцо, а оно находится вне законов наших миров, поэтому это тот инвариант, который позволяет нам путешествовать по различным мирам, получая в каждом из них соответствующее законам мира тело.
— Что-то я пока не вижу принципиальной разницы между нашими мирами, — искренне удивляясь, заметил Дорожная Пыль.
— Есть принципиальная разница, да еще какая! Наш мир — мир сынов божьих, а ваш — мир рабов божьих.
— Вы, что, типа круче? Да? Типа, мы лохи? Да?
— Нет. Каждый сам делает выбор.
— Я ничего не выбирал. Понятно!? — разозлился Дорожная Пыль, — Все мы по образу и подобию… и равны, значит.
— Конечно, равны. Только мы приняли мир от Отца нашего и отвечаем за него и храним, как дети его. А вы, как рабы, всё время чего-то ждёте: кто-то придёт, поможет, решит, укажет… Короче, раб — он и есть раб, даже если божий. Вы постоянно хотите изменить что-нибудь вокруг себя, чтобы было комфортней, чтобы удобней было оставаться прежним. Вы хотите жить лучше, мы же хотим быть лучше. Мы стараемся изменить себя, чтобы вокруг нас творение Господа процветало в первозданной красоте. Вы не можете приблизиться к Отцу, потому что не меняетесь сами. Ведь приблизиться к нему вы должны именно своей сущностью, своей душой. Не так ли?
— Что же мне сделать, чтобы перестать быть рабом божьим?
Сэсэ нажатием пальца собрал крошки около тарелки и стряхнул их на салфетку.
— Для начала перестань называть его «Господь», а зови «Создатель». Ну, что? У тебя закончились вопросы? — раздражённо спросил он.
— Нет, прости, ещё один. Почему ты назвал меня диванным воином?
— Полноценный ответ на твой вопрос слишком длинный и предполагает не речевой акт, а часть твоей жизни. Я отвечу коротко, иначе, вижу, ты не отвяжешься. Воин – это человек, который, используя свою железную дисциплину, безупречное поведение и несгибаемое намерение, движется к свободе. Всё это предполагает непрерывные решения и действия. Диванный воин ничего не хочет менять в своей жизни, хотя его и беспокоит предстоящая встреча с бесконечностью. Он труслив и ленив, поэтому переводит своё беспокойство в область интеллектуального любопытства: он обо всём говорит, всё читает, задает массу вопросов — в общем, вовсю пыжится обмануть себя в своем бездействии. Диванный воин обсуждает определения, разбирает понятия, цитирует и верит, что, прежде чем принимать решения и совершать поступки, необходимо разобраться в том, о чём идет речь. Он даже начинает верить, что действительно движется вперёд, и подменяет реальные достижения на различные значки, вроде «действительный член-корреспондент…», «президент…», «почётный доктор…». Эти псевдо-признания создают защитный панцирь и позволяют взвешиваться с другими коллекционерами.
— Ты хочешь сказать, что диванный воин заменяет поиск свободы на внешнее почитание?
— Да, он трусливый и лживый, так что с годами он превращается в отвратительного, дряхлого, жирного старика со слезящимися глазами – достойный итог его битвы.
— Значит я – диванный воин, а ты – чисто конкретный воин? — возмутился Дорожная Пыль, — Если хочешь знать, я не диванный, а раненый воин!
Сэсэ засмеялся, его смех через открытые окна гулко отражался в окрестных скалах.
— Что-то я такого не слышал. Раненный воин? Да кто ж тебя ранил!?
Дорожная Пыль насупился. Он чувствовал, что Сэсэ бьёт в самое слабое место его защиты.
— Алкоголь.
— Ну, дорогой, эту рану ты сам себе сделал. Так сказать, самострел у тебя.
— Не совсем так…
Тут Дорожная Пыль запнулся. В сущности, Сэсэ был прав.
— Да, Сэсэ, я — диванный воин, — наконец продолжил он, — если вообще воин. Но я хотел бы им стать.
— Для того, чтобы стать воином, необходимо набрать много энергии. А чтобы её набрать, уже нужна энергия — энергия на действия и решения. Вопрос в том, прошёл ли ты точку невозврата, достаточно ли у тебя осталось сил, чтобы набирать силу, чтобы открыть краны дисциплины для её поступления и закрыть её безумный слив через твои пороки. К тому же, знаешь, это совсем не безобидное дело заниматься магией. Однажды выбрав этот путь, ты должен идти по нему. Невозможно заниматься магией и оставаться прежним в прежней жизни, невозможно на время поворачивать назад или останавливаться. Все, кто пытались это сделать, плохо кончили.
— В каком смысле?
— В смысле умерли, сгинули, ушли в мир иной.
Дорожная Пыль насторожился.
— С какой стати, не пойму? Это что, прыжки с парашютом или дайвинг среди акул?
— Нет. Это хуже, — махнул рукой Сэсэ. — Чем больше у человека силы, тем большее удовольствие доставляют ему его пороки. Магия позволяет человеку открыть доступ к силе, и, если он не изменяется, если не пытается закрыть пробкой воли сливы в своем бассейне энергии, он неизбежно взращивает свою порочную сторону до тех пор, пока она не приведёт к его погибели. Знаешь, есть умники, которые говорят: «Магия очень полезна. Давайте я научу вас брать от магии разные полезные штучки. Я научу вас получать желаемое, выигрывать на бирже или привораживать людей». Они фактически говорят: «Оставайтесь в своей жизни, цените то, что привыкли и получите то, чего не заслужили». Это маги — преступники. В нашем мире они безжалостно караются. Если ты встанешь на путь мага, то уже не сможешь говорить: «Я не могу это сделать потому что…, я еще не готов к этому…»
Дорожная Пыль сидел задумавшись, подперев голову руками. Наконец, он поднял глаза на Сэсэ.
— Да, я оправдываюсь, как все люди. Знаешь, я современного человека назвал бы не «человек разумный», а «человек оправдывающийся». Люди принимают решения не разумом, а эмоциями, желаниями, мотивами. Разум им нужен потом, чтобы объяснить другим, почему они приняли такое обоснованное и мудрое решение. Основная функция разума — оправдание неразумности и ничтожности их жизни. Мой разум не помогает мне изменить свою жизнь. Я всё знаю, но ничего не делаю.
— Да, ты правильно подметил одно из различий сынов и рабов божьих, — усмехнулся Сэсэ, — Ваш дух служит телу, а у нас тело служит духу. Вставай со своего дивана, перевяжи свою рану, и возможно, я тебе помогу.
3. Диванный воин