В этот день Дорожная Пыль решил обследовать окрестности. Была хорошая погода; ноги просили прогулки, а душа – одинокого размышления. Он перешёл железную дорогу и зашагал по аллее, по которой они уже гуляли  с Басмачом. Вдоль канала шла живописная асфальтовая дорожка. В окрестных полях виднелись небольшие деревушки: Марьино, Ольгино, Санино, Сашино, сохранившие в своих названиях память о забытых принцах и принцессах  Машах, Олях и Сашах. Пройдя старую водяную мельницу, от которой практически остался только  небольшой водопадик да домик мельника, Дорожная Пыль заметил идущую впереди женщину с сумкой через плечо. Её силуэт и походка показались ему знакомыми. «Так это же баба Глаша», — осенило его. Он ускоренным шагом нагнал её и  подхватил сумку. Баба Глаша от неожиданности шарахнулась в сторону.
— Фу, чертяга! Ты что православный люд пугаешь?
— Да, вот, увидел тебя, баб Глаш. Дай, думаю, помогу.
— Ну, помоги, помоги, сердешный, — сказала она, снимая сумку с плеча и передавая её неожиданному помощнику. Ручки сумки были перехвачены кожаным ремнем, который Дорожная Пыль перебросил через голову на плечо. В сумке было килограммов пять веса.
— Баб Глаш, а что ты в сумке тащишь? Вес-то для тебя не маленький.
— Так, живу я в деревеньке Низино, недалеко отсюда. Вот и приходится с городу всё таскать.
Они не спеша пошли по дорожке. До Низино было еще километра два.
— Баба Глаша, — начал разговор Дорожная Пыль, чтобы прервать затянувшуюся паузу, — помнишь, мы с тобой эволюцию обсуждали? 
— Помню. Чего ж не помнить?
— По-твоему получалось, что у женщин и мужчин совсем разное устройство психики, и всё это — следствие различных эволюционных задач.
— А ты, что, Макарыч, сегодня родился!? Сам не замечал, что ли?
— Да замечал я, замечал. Просто, идя от эволюции, можно было бы логически обосновать эти различия и лучше понять их. А то мы смотрим на них обычно как на феномен или анекдот.
— Так все различия на людях  нарисованы. Вот глянь, у мужика всё наружу, а у женщины внутрь. И во всём так. Я же тебе говорила, что женщина – хранительница, оттого и терпелива, и хитра. Женщина может жить, даже когда и жить-то невозможно. Она будет жить просто потому, что надо жить. Потому и детей малых поднимет, и  семью сохранит в невыносимых условиях. А мужик не так. Мужику цель нужна: вещь внешняя, он к ней и тянется.
— Разве плохо цель иметь?
— Да, хорошо, Макарыч, хорошо. Только бывает, цель эта рушится, а мужик без цели и не мужик вовсе — иль пьяница, иль того хуже. Вот в вашем помойном мире кто страну из дерьма вытащил в девяностые, когда и цели пропали, и надежды рухнули? Они, горемычные, тащили лямку на разных работах. Тащили жизнь и вот же на — вытащили. А мужик, что? У мужика, видишь, трагедия: не нужен он никому, цели нет, руки опустились, крылышки подрезаны. Только тяжёлое время прошло — глянь, отовсюду мужики повылазили. Время победное пришло, их время, а время поражений — наше, бабье. Так мужики с бабами и идут от полосочки к полосочке, как две половинки. Им друг без дружки никак.
— Как-то, баба Глаша, нехорошо про мужчин получается: типа, дезертиры мы.
— Бог с тобой! Чтоб язык отсох, кто про мужиков плохо говорить будет! Просто два способа жизни есть: один – цели достигать, а другой – ценности растить.
— Это что ж, разный подход к жизни?
— Это разный подход решения решать. Вот! Один, к примеру, в институт поступил, чтоб диплом получить с отличием. Это одно. Это достигнуть можно и сказать потом: «Я достиг, чего хотел».  А другой поступил, чтоб как можно больше узнать. Так он же никак не скажет: «Я достиг, как можно больше узнать». Понял? Второй ценности растил. Так вот и баба: она больше ценностями живёт, а мужик – целями. Вот, вы говорите, что женщины тряпки любят. Ты думаешь, она себе пятую кофточку купила, потому что в прошлой жизни молью была!? На твоё рассуждение, бесцельная покупка, пустая трата. И правда, цели нету никакой, только ценность — красота. Вот она эту ценность и растит, а вы, дураки, ничегошеньки не понимаете: «Опять это, зачем это?» Иль вот, ты думаешь, чего она к тебе пристала с этим ремонтом? Недавно ведь делали. Чисто всё, хорошо. А сделаешь, как она велит, и вправду жизнь лучше стала. Оно ж и бабе тоже без мужика никак. И с целями проблема, и с внутренним миром тоже. Женщина из себя за день столько вынет, что ей самой в жизнь не разобрать без мужика. А толку в этом может быть кроха. А как её найти в этом мусоре? Вот она и ластится к мужику, чтоб помог он ей. Рассказывает ему всё. А он слушать не хочет глупости бабьи. Некоторые до того доходят, что сами себя дурами называют, только что б помощь эту получить. А как ещё заставить вас выслушать всё, чтоб не отмахивались? Мужики и бабы дополняют друг дружку, потому и бегает мужик за бабой, пока та его не поймает. Только для выживания больше ценности подходят, а для жизни – цели. Уразумел?
— Постой-ка! По-твоему, что ж, матриархат сменился патриархатом из-за того, что жизнь легче стала?
— Оно так и есть. Ценности обычно накоплению служат. Любое нужное возьми — вот и ценность. Пусть это здоровье, знания, деньги, красота или что-нибудь ещё. А цели не так.
Не согласный я, — перебил её Дорожная Пыль. — Что плохого в целях? И в чём такая уж разница с ценностями в смысле результата?
— Странно, что тебе такие вещи объяснять приходится. Первое дело в том состоит, что цель порой такой далёкой бывает, и большой, и с виду недостижимой, и кажется, что руки опускаются — так далека она и призрачна. Многие сломались на таких целях. А когда человек ценностью живёт и не думает о цели этой недостижимой, а делает потихоньку каждый день нужное, а потом, глянь, он и достиг того, что хотел. Опять же, цель требует неукоснительности, от которой тоже беда запросто прийти может. Допустим, ты себе цель поставил: каждое утро бегать по десять километров. И вот проснулся однажды, и как-то не очень можется тебе. Но цель непреклонности требует! Ты побежал — и в больнице оказался. А была бы у тебя ценность — здоровье, ты бы может и не побежал бы столько; может быть, в это утро прогулялся — и всё тут. Опять же, когда цель достиг, вроде, и делать уже не надо. А жил бы ценностью, так не распустил бы себя.
— В каком смысле распустил? Ты о чём?
— Да вот возьми хотя бы спортсменов. Пока цели были — орёл. А как из спорта ушёл, сразу живот отвис, а то и похуже.
— Что же, по-твоему, жить ценностями лучше?
— Так и у ценностей прорехи есть. Когда мелкими шажками идёшь, конца пути не видишь, легко уйти с прямой дороги, да заплутать. Опять же много простых дел есть, где проще целями обойтись. Допустим, тебе дрова на зиму заготовить надо. Какие ж тут ценности!? Нужно напилить да наколоть — и дело с концом.
— Не думаю я всё-таки, что мужчина к ценностям равнодушен, а женщина не умеет цели достигать.
— Спорщик ты, Макарыч. Уж не молодой, а всё рожки чешутся, пободаться хочется. Слушай, что тебе говорят! И то и это есть. Я тебе о предрасположенности толкую! Женщине трудно цели ставить и дорогу к ним рассчитывать. Внешнее это дело. А ценности – другое, ценности внутри её. А мужик, наоборот. Мужик всё наружу выпихивает, а женщина в себя берёт. Вот случись оказия какая, мужик будет не в себе искать решение, а снаружи: что изменить вокруг надо, чтобы проблему решить? А женщина внутри себя искать решение будет: что в ней не так, что в её мире изменить надо? Понял теперь?
— Так и что же это за ценности, интересно мне знать? 
— У каждой, милок, свои, как и цели у мужиков. Только о целях обычно говорят, а о ценностях больше помалкивают. Чего о них говорить, если не достигнуть?
— Как же узнать про ценности эти, если сама женщина их сформулировать не может?
— Так, это просто. Ты замечал, что в библии «познать женщину» и «переспать с ней» — это одно? 
— Я думаю, это раньше был такой способ говорить о сексе, — удивился Дорожная Пыль.
— Нет. Это ключ к твоему вопросу.
— Что же мне теперь со всеми женщинами спать, чтобы познать их!? Хотя… мысль интересная…  с перспективой.
— Ох, и оболтус же ты! — она быстро перекрестила рот. — Извини, вырвалось. Посмотри, как относится женщина к мужчине, с которым она делила ложе, и прочим мужчиной. Вот в этой разнице отгадка и спрятана. Если разницы нет, то имя ей, сам знаешь, какое. Чем больше разница, тем больше она женщина, тем больше у неё ценностей. Тем меньше ей интереса на мужской шовинизм внимания обращать. Вот спроси у русской женщины про её права. Знаешь, что она тебе ответит? Она скажет: «Был бы мужик хороший, а с правами я как-нибудь и без вас разберусь». Понял, почему так?
— Понял, только не совсем. Тебя послушаешь, так женщины просто феи какие-то. Мне фея Справедливости говорила, что в каждой женщине одновременно живёт фея и ведьма.  Как же так получается? И как они совмещаются в одном и том же сознании, в одном и том же теле?
Баба Глаша поправила прядь, выбившуюся из под платка и внимательно посмотрела в глаза Дорожной Пыли.
— Может ты не заметил, Макарыч, что я именно к этому и веду разговор?  Ведь в чём главная задача женщины? Правильно! Родить и вырастить. Мир, который её окружает, враждебен и опасен для малыша, поэтому у любой матери ушки на макушке должны быть. Женщина по отношению к миру недоверчива и хитра. Это в её природе. Это от ведьмы. Но она не может одна вырастить потомство, тем более, если оно многочисленно. Ей нужна помощь, ей нужна семья. Но в семье всё иначе, чем в миру. Здесь, наоборот, должны быть забота, любовь, бескорыстие, защита. Внутренний мир женщины неизбежно делится на две части: на внутреннее белое кольцо семьи и внешнее черное кольцо мира. Она сама отбирает людей в белую зону. Это её дети, муж, родители и те, кто помогает и идёт с ней по жизни.  Граница белого кольца – линия обороны в жизни женщины, проходящая через её душу. Внутри белого кольца женщина не просто фея. Она способна на великие жертвы и даже на самопожертвование. Но всё меняется, как только она обращается к чёрной зоне, или когда чёрная зона как-то посягает на белую. Её высокие качества могут перейти в свои противоположности. Все загадки женщины в этом. Когда ваш Ницше говорил, что все тайны женщины имеют одно объяснение — это  «беременность», он в принципе  был прав, если смотреть на это широко.
— Ах, вот оно что? – ухмыльнулся Дорожная Пыль. — Тебя послушаешь, так вы вообще инопланетяне. Кольца, видишь ли, у них, а мы, значит, полностью одинаково серые.
— Смотрю я на тебя: ты, вроде как, на всю голову раненый. Кольца эти совсем не дар, а тяжёлая ноша для женщины. Женщина отвечает за выживание. Но она не может отвечать за выживание всего. Это раз. И, во-вторых, выживание – это всегда борьба и защита. Вот тебе и два кольца. Разделение души на две части увеличивает защищённость её потомства, но делает более беззащитной её саму. Например, уход мужчины из её белой зоны — трагедия, которая может разрушить всю её жизнь. Потому-то одинокая женщина непреклонно ищет мужчину, которого она могла бы ввести в этот белый мир. Не верь женщине, которая говорит, что она могла бы прожить без мужчины. Она могла бы просуществовать, но не прожить. Она и сама знает об этом, просто врёт для защиты. Белая зона — это главный мир женщины. Если там всё хорошо, любые невзгоды не могут поколебать её.
— Так это что же, генетически заложено в вас? 
— Что-то от природы, что-то от воспитания. Для девочки особенно важно, чтобы она в семье росла, чтобы папа был, чтобы любили и защищали её, чтобы он могла понять, как эту белую зону ей в жизни строить. Разрушение семьи прежде всего разрушает женщину, её предназначение. Один ваш мудрец, Никола Шамфор, говорил, что вырождение общества начинается с самок. Прав он был, но только с оговоркой: не вырождение с самок начинается, а они первые оказываются под ударом вырождающегося общества. Откуда у вас столько этих кукушек развилось? Сам догадаешься или как? Это не женщины. Это человеческий мусор. Потому я тебе и говорила о ценностях и об отношении женщины к своему мужчине. Потому-то все женщины и кажутся мужикам феями. А уж темную сторону женщины они потом узнают.
— Слушай! Это же чистый обман получается. Выходит, нас просто за нос водят? Так что ли?
— Никто вас за нос не водит, — сердито ответила баба Глаша. — Природа так устроила, что мужик первым делом на внешность внимание обращает. Он свой путь выбрал и путь женщины его не интересует.  Потому и не видит в женщине другую сторону. А женщина как раз на душу мужчины смотрит, потому как ей он для белой зоны надобен. Когда она вводит его в белую зону, она принимает для себя путь мужчины. Именно поэтому, выходя замуж, она меняет свою фамилию на фамилию мужа. Понял теперь?
— Да уж… — почесал затылок Дорожная Пыль. — Если бы мужчина имел ваши кольца и разглядывал душу каждой женщины вместо её внешности, он после такого знакомства, может быть, и не женился вовсе. Я много раз сталкивался с тёмной, ведьминской стороной. Пренеприятная вещь, скажу тебе. Получается, это для сохранения вида придумано? Жаль, что эта сторона открывается нам слишком поздно.
— Дурак ты, ей богу! Тёмная сторона открывается для того, кто так и не смог войти в белый круг женщины, или по какой-то причине она его вывела оттуда. Будь настоящим мужиком — и ты никогда не увидишь тёмной стороны. Понятно?
— Ладно. Вечно мы чего-то должны. А вот, допустим, старуха…  Ей же уже не надо детей воспитывать? И получается, что её белый круг  пропадает. Какой-то цинизм появляется. Мне иногда кажется, что старухи – это настоящие злые ведьмы. Наверное, поэтому во всех сказках образ старух такой неприглядный. Как думаешь?
— Постеснялся бы, Макарыч. Я ведь тоже старуха. Могу и по башке тебе чем-нибудь заехать.
— Во-во! Видишь, я прав.
Баба Глаша вздохнула:
 — Всякое бывает. Бывает и так, как ты говоришь. А бывает, что белое кольцо у женщины всю жизнь есть: внуки, да правнуки, да мало ли чего… Ну, понял ты?
— Допустим, понял. А как же, по-твоему, тогда однополая любовь существует? Никакого взаимного дополнения, колец там всяких…
— Ой, Макарыч, не хочу я об этом сраме говорить! Противно мне.
— Баба Глаша, это тоже жизнь, тем более этой темы касается. Я понять хочу, в чём здесь дело?  Что это: нарушение, болезнь, порок, грех, извращение? Разговоров очень много, и это тоже удивляет. Ведь они тоже о любви говорят, страдают, мучаются.
— Все рождённые страдают и мучаются, и у каждого свой крест. Одни детки рождаются слепенькими, у других ножки не ходят. Ничего не поделаешь: с этим надо жить. Много испытаний людям дано, потому как в каждом что-то исправить надо. И потому каждый преодолеть что-то в себе должен. У одного с рождения клептомания, другой к пьянству или наркотикам расположен, третий до азартных игр или до еды охочий. Да всё не перечислишь! И все, как могут, живут с этим: одни борются и побеждают, другие мирятся и опускают руки. То ж и это – испытание, для преодоления даётся, чтобы себя понять, да унять, да изменить.
— Ты права. Все живут со своими проблемами, но только эти говорят, что у них и проблемы-то нет. Говорят, не грех это, а особенность. Ее не исправлять, а уважать надо. Не помню я, чтобы клептоманы или пьяницы, например, на улицы с плакатами выходили: «Пей с нами, пей, как мы, пей лучше нас». Отрицают они промысел Господа и испытания его. Просто сами решили, что это — не испытание, и всё: вычеркнули его из списка. Не все, конечно, так думают, но таких не мало.
— Ты о чём это, Макарыч?
— О гей-парадах я.
— Оно, конечно, срамота. Сарафаны бабьи  оденут, губы намажут! Тьфу! Говорить противно.
— Сейчас свобода, баб Глаш. Сейчас и семьи однополые стали создавать. Может быть, это решает проблему? А?
— Да как же можно грех свободой оправдать!? В уме ли ты? К тому ж, Макарыч, чему может научить мужик мужика?  Как водку пить, как морду бить да прелюбодействовать. Опять же, и женщина женщину: тряпки, болтовня всякая. Только настоящая женщина может раскрыть мужчину, зажечь его, увидеть в нём благородного рыцаря. Однако ж, и настоящую женщину может раскрыть только настоящий мужчина. Увидеть в ней чудо, мать, верную опору другая женщина не может.  А без этого  ничего не получится. В этих браках ни настоящих мужиков, ни женщин нет и быть не может. И хватит о них! Всё проходит — и это пройдет. Глупость – она хоть и живуча, да слаба.
Дорожка вывела их на открытое пространство. Справа, за озером открылся вид на Низино и красивую церковь на горе.
— Странная у вас деревня. Называется Низино, а стоит на горе.
— Это Бабигонская гора, она тому причиной. Помню, Коля Корнейчуков приезжал, тоже дивился.
— Подожди, баба Глаша. Ты что, Корнея Чуковского знала?
— А то, как же!? Ох, и выдумщик был, ох, и фантазёр! Из Бармалеевой улицы Бармалея сделал, а из Бабигонской горы – Бибигона.
— А что, действительно странное название: Бабигон какой-то?
— Ничего тут странного: Бабий гон это. То ли  баб здесь гоняли, то ли бабы кого. Уж никто не помнит. Только точно вниз гоняли, потому и Низино. Ну, всё. Давай котомки мои. Здесь я уже сама дойду.